'Невиновен' ослепительно улыбнулся, снова шевельнул кистью — и на сервер лаборатории упал весь необходимый пакет документов…

…В отличие от адвоката, майор Селье не собирался тратить время на игры: усевшись в свое кресло, он тут же скинул на сервер лаборатории свои идентификаторы, получил допуск категории '2-б' [107] , в темпе проверил логи УГС [108] , убедился, что процедуру еще не начинали, а потом напрямую подключился к сканеру блока 'А'.

Что интересно, все его действия были уж очень лаконичны и точны — создавалось впечатление, что он уже имел дело со сканерами. Причем не как сторонний наблюдатель, а как пользователь.

'Забавно…' — подумал Климов. И пообещал себе озадачить подчиненных поиском информации о наличии у МЮ УГС…

…На то, чтобы составить карту стандартных реакций Вернона Брауна, потребовалось более полутора часов: несмотря на то, что все без исключения эмоции, используемые экспертами на этом этапе процедуры, брались не из памяти, а из открытых источников, 'Невиновен' то и дело пытался наложить на их использование свое вето:

— В этом ролике мой клиент переживает смерть своей горячо любимой тетушки! Вы не можете быть настолько нетактичными, чтобы использовать его горе в своих целях!

— Тут он отравился некачественным алкоголем, поэтому его реакция не соответствует норме!

— Это головидео — грязная инсинуация: господин Браун никогда не встречался с этой женщиной! А, значит, просто не мог оказаться в ее флаере! Тем более — в таком виде…

Зато, как только эксперты заявили, что все необходимые данные получены и они готовы приступать к сканированию, господин Венцель посерьезнел и слегка напрягся: согласно законам КПС, любой из кусочков воспоминаний, которые мог быть получен во время этой процедуры, мог использоваться против сканируемого.

Напрягся и Герхард Селье. Но по другой причине: заместитель министра юстиции являлся носителем государственных секретов, и присутствие при процедуре гражданского лица гипотетически могло привести к их разглашению…

…В принципе, второй этап процедуры — поиск участков 'аномальных реакций' — тоже не требовал участия наблюдателей: в это время искин ЛГС в автоматическом режиме сверял эмоциональный фон памяти господина Брауна с имеющимися у него эталонами и копировал в свою память те их отрезки, которые могли содержать в себе искомую информацию. Однако наблюдатели следили за ней очень внимательно.

Первые двенадцать минут страница отчета, или, как ее называли в просторечии, 'садок', была девственно чиста, а на тринадцатой в ней появилась первая запись — абракадабра из букв и цифр, понятная только специалистам.

Оценив ее дату и цвет — бледно-зеленый — Климов мысленно вздохнул: с вероятностью процентов в восемьдесят пять в этот момент своей жизни семнадцатилетний господин Браун испытал несколько чувств одновременно. То есть, то ли оказался в постели с объектом своего вожделения в состоянии жуткого алкогольного опьянения, то ли испытал эйфорию от приема какого-то наркотика и параллельно боялся разоблачения.

Еще через девять минут к записи добавилась вторая. Но уже ярко-красного цвета. А на двадцать седьмой минуте садок расцвел целой россыпью записей той же цветовой гаммы!

В этот момент на лице майора Вучетича, искоса поглядывающего на Марека Венцеля, промелькнула злорадная усмешка: эти метки, скорее всего, относились к категории 'Альфа'. Или, говоря иными словами, являлись следствием воздействия на мозг устройств типа 'Мозголомки', 'Конструктора' или фармакологических средств, аналогичных им по результатам применения. А, значит, адвокату сканируемого надо было начинать придумывать объяснения поведению своего клиента…

Увы, Венцелю было не до эксперта: он угрюмо смотрел на 'законника', видимо, пытаясь представить, чем для него может закончиться будущее приобщение к отдельным моментам жизни носителя государственной тайны…

…Просмотр первого участка воспоминаний из 'садка' подарил присутствующим несколько минут веселья: в них будущий второй заместитель министра юстиции, заглядевшийся на трансляцию телеметрии с бота, засланного в женскую раздевалку колледжа, не услышал шагов преподавателя и оказался пойман с поличным.

Несмотря на протесты Марека Венцеля, это воспоминание просмотрели от начала и до конца. И переключились к следующему только тогда, когда убедились в том, что ситуация на голоэкране — не 'постановка', маскирующая будущее воздействие на мозг.

А, переключившись, мгновенно забыли про недавнее веселье: стандартный получасовой 'отступ', сделанный искином ЛГС от начала аномальной реакции, 'кинул' их в середину процедуры накладывания психоматрицы!

С трудом оторвав взгляд от лица оператора 'Мозголомки', Климов повернулся к 'законнику':

— Господин майор? Воздействие категории 'Альфа'. Требуется ваше согласие на сканирование прилегающего участка памяти…

— Категорию подтверждаю… — глухо буркнул Герхард Селье. И без напоминаний завизировал свое согласие электронной подписью…

…Господин Вернон Браун оказался 'куклой'. Но работал не на Моисея, а на покойного председателя КПС Джереми Мак-Грегора. Вербовка, вернее, насильственное привлечение заместителя министра в 'команду' состоялось за год до его назначения на должность в одном из элитных загородных клубов Ньюпорта, а периодические корректировки проводились во время ежегодных профилактических осмотров в сети правительственных клиник. Однако никакого отношения к Моисею он не имел, и иметь не мог: последняя метка, упавшая в 'садок', соответствовала биологическому возрасту в сорок семь лет, два месяца и девять дней. А на момент совершения первого убийства господину Брауну было почти сорок три…

'Опять пустышка…' — угрюмо подумал генерал, и с огромным трудом заставил себя заняться делом: вывесить перед собой 'рыбу' будущего предписания, рекомендующего отделу специального надзора Конституционного Суда КПС провести экспертизу результатов всей деятельности заместителя министра с момента наложения психоматрицы…

…Получив на руки итоговый файл сканирования, завизированное электронной подписью генерала Климова заключение экспертов и копию предписания в СН КС, майор Герхард Селье ненадолго окутался защитной 'сферой', и, пообщавшись с начальством, повернулся к адвокату:

— Господин Венцель? В связи с вновь открывшимися обстоятельствами и согласно закону о нераспространении государственной тайны ваши деловые отношения с господином Брауном считаются завершенными. Согласно статье семьдесят два, части первой, вы обязаны немедленно сдать мне все имеющиеся у вас устройства записи и хранения информации, а так же дать согласие на погружение вас в стазис до начала процедуры коррекции памяти…

…Задав флаеру курс на ближайший ресторан, Климов разложил кресло в горизонталь, улегся поудобнее и вывесил перед собой файл с голографиями первых лиц Министерства Юстиции.

Легкое движение указательным пальцем — и одухотворенное лицо Вернона Брауна перечеркнула алая полоса. Такая же, как те, которые красовались на голографиях четверых его сознательных коллег, уже подвергнувшихся процедуре полного сканирования.

— Осталось два человека. Один из которых является нитью к Моисею… — пробормотал генерал. И с ненавистью уставился на изображения министра и его первого заместителя.

Такое сильное чувство возникло не на пустом месте: несмотря на весьма толково проведенную пресс-конференцию и на более чем внушительное количество ньюпортцев, принявших в ней участие, эти двое 'законников' напрочь отказались помогать следствию! По их мнению, чем 'заниматься пустым сотрясением воздуха', сотрудникам Министерства Безопасности стоило попробовать поискать преступника по-старинке. Так, как это делали 'нормальные' сыскари на протяжении всей истории Человечества. И, заодно, научиться обеспечивать безопасность тех, кто может стать следующей жертвой 'Моисея'…